Именно в больнице я чувствую, что мой день не прошел зря. Интервью с координатором Даниловцев в глазном отделении Морозовки

— Расскажи сначала про детей — кто лежит в этом отделении, что у них за проблемы.

— В отделении офтальмологии лежат дети разного возраста — от грудничков до подростков, даже до 18 лет бывает. Они там находятся в связи с операцией на глазах. Большинство лежат с какими-то травмами. Со слов детей, это они, обычно, как-то неудачно бегали, упали, ударились либо это собака или кошка виновата. Бывает, просто в процессе игры. А кому-то камнем прилетело.

Дети до семи лет лежат с родителями, после — по-разному. Находятся они в больнице недолго, как правило, неделю: им делают операцию, они день-два полежат, и потом их выписывают. В особо сложных случаях — две недели, месяц, но это редко.

— А детей сильно беспокоит, что у них операция на глаза?

— Я стараюсь об этом не говорить, но у некоторых детей по лицу видно, конечно, что ребенок боится. Наше время посещения совпадает с процедурами, и им либо делают укол, либо капают в глаза. И я так понимаю, что это лекарство очень жжется, и кто-то терпит, а кто-то плачет. И я не знаю, на самом деле, насколько дети это понимают, но всё очень сильно понимают родители. И вот они очень сильно переживают. Боятся потери зрения у ребенка. Мы, разумеется, стараемся подбодрить их, но, на самом деле, мы не говорим о болезни очень подробно. Мы просто здесь и сейчас. Но, конечно, когда человеку требуется сочувствие, мы его оказываем.

— Какую пользу приносят там волонтеры?

— Мы приходим, чтобы раскрасить их досуг, потому что, во-первых, там других волонтеров больше нет. Есть игровая, но там мало игрушек, и дети после процедур ничем не заняты. Они слоняются по коридорам, могут лежать в одной палате и не знать имена друг друга. Сейчас современные дети все в телефонах, и как-то им тяжело общаться. А вот благодаря нам они сходятся, находят общий язык, и я надеюсь, что и после нашего ухода дети общаются больше.

Им с нами очень весело, дети нам очень рады и всегда ждут, что мы останемся ночевать в их палате. Они думают, что мы в больнице живём и что завтра тоже придём. Они просят нас, чтобы мы приходили каждый день.

И родители нам очень рады, потому что тяжело лежать с ребенком — волноваться за него, постоянно быть в напряжении, в тревоге и говорить только об этом — не хватит никаких сил. И у нас мамы иногда сами очень сильно вовлекаются в процесс рисования и могут даже на время забыть, что здесь сидит их ребенок, и сами начинают рисовать. Это здорово снимает напряжение, мне кажется. И наши волонтеры получают понимание того, что день прошел не зря, что ты кому-то помог. Они по лицам детей и родителей видят, что приносят пользу. А если ты не получаешь отдачи, ты в следующий раз не придешь.

— У вас есть какие-то ограничения по занятиям?

— Как правило, мы сидим за столами, у нас не активные игры, скорее, настольные. Мы рисуем, лепим из пластилина. Мы не бегаем, но у нас и места там нет, чтобы бегать.

— Ты уже мастер по лепке?

— Нет, я могу скатать какой-нибудь кругляшок, но обычно сижу рядом с ребенком и говорю, чтобы он все делал сам. А я, мол, не умею! Потому что некоторые дети говорят: «Сделай мне, я не могу, у меня не получается». Я тоже говорю, что не могу и не умею, но могу помочь. Мне интересны подростки, я больше с ними время провожу. Уже научилась играть во множество  настольных игр, в «Дженгу», например. Это такая башня, из которой нужно вынимать брусочки и класть сверху, очень хорошо она идёт, у нас их одно время даже две штуки было.

А вот есть у нас в группе волонтер Таня, мы её называем бог Пластилина! Она очень круто лепит, особенно с маленькими детьми, может целую сказку сделать. Дети просто обожают с ней творить.

— Как проходят посещения, вы готовите каждый раз что-то новое?

— Таких вот грандиозных мастер-классов у нас не бывает. У нас всё как-то решается в процессе. Вот, допустим, сегодня решаем, что можно сделать динозавров из картона. Раскраски у нас очень популярны.

— А мужчины приходят в вашу группу?

— Да, у нас есть волонтер Марсель. Он, когда пришел, сказал, что ему нравится играть с детьми. И вокруг него сразу органично образовался круг мальчишек, с которыми он занимался. Потому что мальчишки так не играют с девочками, как они играют друг с дружкой.

— То есть мужское присутствие в группе необходимо?

— Да, мальчишки немного выходят из-под контроля в своих играх, а Марсель их как-то сдерживает.

— Каких бы ты еще хотела волонтеров в вашу группу?

— Я зову всех. Но я бы хотела, конечно, чтобы человек как-то созрел, что ли, для волонтерства. Чтобы он его рассматривал в долгосрочной перспективе, и это была не эмоция, а уже созревшее какое-то зерно в его душе. Я жду мотивированных людей, чтобы это было спокойное решение. Потому что у меня самой оно было именно такое.

— А чем ты поддерживаешь в себе мотивацию?

— У меня был такой период, когда закончился ресурс. Особенно зимой тяжело ходить, когда  холодно,  ты  после работы идёшь и думаешь: «Лучше бы я домой». Но на самом деле именно когда я посещаю Морозовку, то чувствую, что день не прошёл зря, что я сегодня принесла пользу. Поиграла, получила удовольствие сама, и мы друг друга подзарядили с детьми.

А мотивацию я поддерживаю, во-первых, диалогом с другими координаторами. Смотрю на другие группы: как долго они ходят, какие у них чудесные мастер-классы, что они там придумали новое. Еще когда приходят новые волонтеры на энтузиазме, они меня зажигают. Смотрю фильмы, статьи читаю, они дают какие-то новые мысли. Вчера посмотрела советский фильм «Пацаны», про трудных подростков, и он очень-очень меня вдохновил. Мне так захотелось работать с трудными подростками, но я вряд ли смогу.

— То есть глядя на своих волонтеров и других координаторов, ты видишь, что в мире много хорошего.

— Да! Есть много людей, которые делают то же самое и даже больше, и я хочу быть с ними. Быть такой же.

Заяна Шаршикова — координатор группы в отделении офтальмологии Морозовской детской больницы.

Беседовала Анастасия Кузина — журналист, пресс-секретарь ДД «Даниловцы».